Неточные совпадения
Батюшка пришлет денежки, чем бы их попридержать — и куды!.. пошел кутить: ездит на извозчике, каждый день ты доставай в кеятр билет, а там через
неделю, глядь — и посылает на толкучий продавать
новый фрак.
У батюшки, у матушки
С Филиппом побывала я,
За дело принялась.
Три года, так считаю я,
Неделя за
неделею,
Одним порядком шли,
Что год, то дети: некогда
Ни думать, ни печалиться,
Дай Бог с работой справиться
Да лоб перекрестить.
Поешь — когда останется
От старших да от деточек,
Уснешь — когда больна…
А на четвертый
новоеПодкралось горе лютое —
К кому оно привяжется,
До смерти не избыть!
К счастию, однако ж, на этот раз опасения оказались неосновательными. Через
неделю прибыл из губернии
новый градоначальник и превосходством принятых им административных мер заставил забыть всех старых градоначальников, а в том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин, с которого, собственно, и начинается золотой век Глупова. Страхи рассеялись, урожаи пошли за урожаями, комет не появлялось, а денег развелось такое множество, что даже куры не клевали их… Потому что это были ассигнации.
Это
новое не могло быть не страшно по своей неизвестности; но страшно или не страшно, — оно уже совершилось еще шесть
недель тому назад в ее душе; теперь же только освящалось то, что давно уже сделалось в ее душе.
Наделавшая столько шума и обратившая общее внимание связь его с Карениной, придав ему
новый блеск, успокоила на время точившего его червя честолюбия, но
неделю тому назад этот червь проснулся с
новою силой.
Поверьте: моего стыда
Вы не узнали б никогда,
Когда б надежду я имела
Хоть редко, хоть в
неделю раз
В деревне нашей видеть вас,
Чтоб только слышать ваши речи,
Вам слово молвить, и потом
Всё думать, думать об одном
И день и ночь до
новой встречи.
Кстати, заметим мимоходом, что Петр Петрович, в эти полторы
недели, охотно принимал (особенно вначале) от Андрея Семеновича даже весьма странные похвалы, то есть не возражал, например, и промалчивал, если Андрей Семенович приписывал ему готовность способствовать будущему и скорому устройству
новой «коммуны», где-нибудь в Мещанской улице; или, например, не мешать Дунечке, если той, с первым же месяцем брака, вздумается завести любовника; или не крестить своих будущих детей и проч. и проч. — все в этом роде.
Недели через две Арина Савишна (так звали
новую экономку) прибыла вместе с дочерью в Марьино и поселилась во флигельке.
Прошло более
недели, раньше чем Захарий позвонил ему по телефону, приглашая в магазин. Самгин одел
новый фланелевый костюм и пошел к Марине с тем сосредоточенным настроением, с каким направлялся в суд на сложно запутанный процесс. В магазине ему конфузливо и дружески улыбнулся Захарий, вызвав неприятное подозрение...
Только два раза в
неделю посижу да пообедаю у генерала, а потом поедешь с визитами, где давно не был; ну, а там…
новая актриса, то на русском, то на французском театре.
Три дня сряду ездил он в город к Ольге и обедал у них, под предлогом, что у него там еще не устроено, что на этой
неделе он съедет и оттого не располагается на
новой квартире, как дома.
— Разве я не угождаю тебе? Кого я ждала
неделю, почти не спала? Заботилась готовить, что ты любишь, хлопотала, красила, убирала комнаты и
новые рамы вставила, занавески купила шелковые…
Еще несколько
недель, месяцев покоя, забвения, дружеской ласки — и она встала бы мало-помалу на ноги и начала бы жить
новой жизнью. А между тем она медлит протянуть к ним доверчиво руки — не из гордости уже, а из пощады, из любви к ним.
На каждый взгляд, на каждый вопрос, обращенный к ней, лицо ее вспыхивало и отвечало неуловимой, нервной игрой ощущений, нежных тонов, оттенков чутких мыслей — всего, объяснившегося ей в эту
неделю смысла
новой, полной жизни.
Как ни привыкнешь к морю, а всякий раз, как надо сниматься с якоря, переживаешь минуту скуки:
недели, иногда месяцы под парусами — не удовольствие, а необходимое зло. В продолжительном плавании и сны перестают сниться береговые. То снится, что лежишь на окне каюты, на аршин от кипучей бездны, и любуешься узорами пены, а другой бок судна поднялся сажени на три от воды; то видишь в тумане какой-нибудь
новый остров, хочется туда, да рифы мешают…
Три
недели тому назад надзиратель ударил парашечника за то, что тот облил его
новый мундир щами.
— Знаю, вперед знаю ответ: «Нужно подумать… не осмотрелся хорошенько…» Так ведь? Этакие нынче осторожные люди пошли; не то что мы: либо сена клок, либо вилы в бок! Да ведь ничего, живы и с голоду не умерли. Так-то, Сергей Александрыч… А я вот что скажу: прожил ты в Узле три
недели и еще проживешь десять лет —
нового ничего не увидишь Одна канитель: день да ночь — и сутки прочь, а вновь ничего. Ведь ты совсем в Узле останешься?
О, это хитрая штука! — и точно:
недели через две Анна Петровна зашла сама, под предлогом посмотреть
новую отделку
новой квартиры, была холодна, язвительно любезна...
И если бы уличить Лопухова, как практического мыслителя, в тогдашней его неосновательности «не отказываюсь», он восторжествовал бы, как теоретик, и сказал бы: «вот вам
новый пример, как эгоизм управляет нашими мыслями! — ведь я должен бы был видеть, но не видел, потому что хотелось видеть не то — и нашими поступками, потому что зачем же заставил девушку сидеть в подвале лишнюю
неделю, когда следовало предвидеть и все устроить тогда же!»
Через
неделю он пришел к Кирсанову, потребовал указаний на
новые книги, объяснений; подружился с ним, потом через него подружился с Лопуховым.
Теперь это дело еще
новое; неизвестно, кто из вас больше способен к нему, так для пробы надобно сначала выбрать на короткое время, а через
неделю увидите, других ли выбрать, или оставить прежних в должности.
Я и то недолго остался в мой первый приезд. В три
недели я все покончил и к
Новому году прискакал назад во Владимир.
Первая часть была сбивчива — но вторая очень подробна: ему сам Диффенбах вырезал из руки
новый нос, рука была привязана шесть
недель к лицу, «Majestat» [его величество (нем.).] приезжал в больницу посмотреть, высочайше удивился и одобрил.
Он требует, чтоб мужичок выходил на барщину в чистой рубашке, чтоб дома у него было все как следует, и хлеба доставало до
нового, чтоб и рабочий скот, и инструмент были исправные, чтоб он, по крайней мере, через каждые две
недели посещал храм Божий (приход за четыре версты) и смотрел бы весело.
— Так ты, кум, еще не был у дьяка в
новой хате? — говорил козак Чуб, выходя из дверей своей избы, сухощавому, высокому, в коротком тулупе, мужику с обросшею бородою, показывавшею, что уже более двух
недель не прикасался к ней обломок косы, которым обыкновенно мужики бреют свою бороду за неимением бритвы. — Там теперь будет добрая попойка! — продолжал Чуб, осклабив при этом свое лицо. — Как бы только нам не опоздать.
Забирают обходом мелкоту, беспаспортных, нищих и административно высланных. На другой же день их рассортируют: беспаспортных и административных через пересыльную тюрьму отправят в места приписки, в ближайшие уезды, а они через
неделю опять в Москве. Придут этапом в какой-нибудь Зарайск, отметятся в полиции и в ту же ночь обратно. Нищие и барышники все окажутся москвичами или из подгородных слобод, и на другой день они опять на Хитровке, за своим обычным делом впредь до
нового обхода.
Зная хорошо, что значит даже простое слово Стабровского, Галактион ни на минуту не сомневался в его исполнении. Он теперь пропадал целыми
неделями по деревням и глухим волостям, устраивая
новые винные склады, заключая условия с крестьянскими обществами на открытие
новых кабаков, проверяя сидельцев и т. д. Работы было по горло, и время летело совершенно незаметно. Галактион сам увлекался своею работой и проявлял редкую энергию.
Штофф прожил целую
неделю в Суслоне у писаря, изучая складывавшийся
новый хлебный рынок.
Ровно через две
недели на Городище уже стояла
новая пятистенная изба, в которой Галактион и поселился.
Анфуса Гавриловна плакала целую
неделю и даже не пожелала проститься с зятем, когда он переезжал на
новую квартиру.
Чуть не каждая
неделя приносила с собой что-нибудь
новое, по временам совершенно неожиданное по отношению к слепому, и когда Максим старался найти источники иной
новой идеи или
нового представления, появлявшихся у ребенка, то ему приходилось теряться.
Дни уходили за днями, жизнь
нового человека считалась уже
неделями.
Чрез
неделю после свадьбы в один день после обеда
новая госпожа, осматривая дом и распределяя всем служителям должности и жилище, зашла в мои комнаты.
— Я не мог найти здесь увертюру Оберона, — начал он. — Беленицына только хвасталась, что у ней вся классическая музыка, — на деле у ней, кроме полек и вальсов, ничего нет; но я уже написал в Москву, и через
неделю вы будете иметь эту увертюру. Кстати, — продолжал он, — я написал вчера
новый романс; слова тоже мои. Хотите, я вам спою? Не знаю, что из этого вышло; Беленицына нашла его премиленьким, но ее слова ничего не значат, — я желаю знать ваше мнение. Впрочем, я думаю, лучше после.
В каких-нибудь две
недели вырос на Ульяновом кряже
новый деревянный корпус, поставлены были паровые котлы, паровая машина, и задымилась высокая железная труба.
— Угорел я, Фролушка, сызнова-то жить, — отвечал Кривушок. — На что мне
новую избу, коли и жить-то мне осталось, может, без году
неделю… С собой не возьмешь. А касаемо одежи, так оно и совсем не пристало: всю жисть проходил в заплатах…
Межеванье обещали покончить в две
недели, потому что моему отцу нужно было воротиться к тому времени, когда у меня будет
новая сестрица или братец.
Недели через две, потом, у него явилось
новое занятие или, лучше сказать, увлечение.
Через
неделю после того Добров, одетый в
новый сюртук, чистое белье и
новые сапоги, сидел уже и переписывал Вихрову его сочинение, и только в некоторых местах он усмехался слегка и поматывал головой.
А нового-то учителя, только за две
недели перед тем, господин Парначев из губернии вывез.
— В городе бы у нас побывали; на будущей
неделе у головы бал — головиха именинница. У нас, дядя, в городе весело: драгуны стоят, танцевальные вечера в клубе по воскресеньям бывают. Вот в К. — там пехота стоит, ну и скучно, даже клуб жалкий какой-то. На днях в наш город
нового землемера прислали — так танцует! так танцует! Даже из драгун никто с ним сравняться не может! Словом сказать, у всех пальму первенства отбил!
Как-то раз зашел к нам старик Покровский. Он долго с нами болтал, был не по-обыкновенному весел, бодр, разговорчив; смеялся, острил по-своему и наконец разрешил загадку своего восторга и объявил нам, что ровно через
неделю будет день рождения Петеньки и что по сему случаю он непременно придет к сыну; что он наденет
новую жилетку и что жена обещалась купить ему
новые сапоги. Одним словом, старик был счастлив вполне и болтал обо всем, что ему на ум попадалось.
Недели через две она обратилась к няньке с
новым вопросом...
— Слава богу, хорошо теперь стало, — отвечал содержатель, потирая руки, — одних декораций, ваше превосходительство, сделано мною пять
новых; стены тоже побелил, механику наверху поправил; а то было, того и гляди что убьет кого-нибудь из артистов. Не могу, как другие антрепренеры, кое-как заниматься театром. Приехал сюда — так не то что на сцене, в зале было хуже, чем в мусорной яме. В одну
неделю просадил тысячи две серебром. Не знаю, поддержит ли публика, а теперь тяжело: дай бог концы с концами свести.
Базарьев во все это время так себя держал, что будто бы даже не знал ничего, и предоставил толстому Четверикову, откупщику целой губернии, самому себя обстаивать, который повернул дело таким образом, что через три же
недели вице-губернатор был причислен к печальному сонму «состоящих при министерстве», а губернатору в ближайший
новый год дана была следующая награда.
Не угодно ли господам следователям осмотреть мои вещи?» А платья уж, конечно, нет такого: по три раза, может, в
неделю свой туалет пропивает и
новый заводит.
Недели через три восьмерик почтовых лошадей, запряженных в дормез английской работы, марш-марш летел по тракту к губернскому городу. Это ехал
новый вице-губернатор. На шее у него, о чем он некогда так заносчиво мечтал, действительно виднелся теперь владимирский крест.
А между тем на второй
неделе поста старушку постигла еще
новая неприятность.
Я отдал ему фотографии и
недели через две получил билет и печатный список корреспондентов на коронацию, в котором значился и я корреспондентом «
Нового времени». Кроме меня, в списке стояло еще четыре корреспондента этой газеты, а пятым сам А.С. Суворин. Мне там было делать нечего, я преспокойно работал для «Русских ведомостей», а благодаря марке «
Нового времени» везде имел первое место.
На третьей
неделе поста, именно вскоре после того, как Крапчик поссорился с дочерью,
новый его управляющий прислал ему совершенно грамотное и весьма почтительное донесение, пересыпанное фразами: ваше превосходительство, по приказанию вашего превосходительства, как благоугодно будет вашему превосходительству.